Знаете ли вы, что у Емельяна Пугачева было две жены, а по составленной им легенде — и все три? Первая – это сама императрица Екатерина Вторая. Ведь Пугачев выдавал себя за Петра Третьего, ее супруга, которого она, по слухам, убила. Вторая – донская казачка Софья Недюжева – была единственной официальной женой бунтаря. Их свадьба состоялась, когда Пугачеву было всего 18 лет, и авантюра о провозглашении себя императором еще не пришла ему в голову.
И наконец, третья – Устинья Кузнецова, дочь яицкого казака. Выдали замуж ее насильно, но, в отличие от первой жены, провозгласили «императрицей». Правда, поцарствовать ей довелось немного. О судьбе простой и неграмотной девушки и будет мой рассказ. Иллюстрирован он фото из музея Пугачева в Уральске
Кто такая Устинья
Дочери примкнувшего к мятежу Петра Кузнецова шел всего 17-й год, когда в ее родной городок Яицкий (ныне Уральск, Казахстан) прибыл «народный царь» со своим войском. На то время самозванец возил в обозе свою настоящую жену, которая родила ему сына и двух дочерей. Правда, он выдавал их за семью своего друга, Емельяна Пугачева, которого до смерти засекли кнутами «за верность законному государю». Свою номинальную супругу ложный Петр Третий ругал и обзывал изменщицей.
Старейшины Яицкого городка предложили государю-батюшке жениться и подсунули ему Устинью. Поговаривают, что Емельян сначала отказывался, ведь негоже монарху брать в супруги простую казачку. Но, посмотрев на невесту, согласился – уж больно та была хороша. Ввязываться в такую политическую авантюру Устинье не хотелось. Но кто бы стал девку спрашивать? Несмотря на слезы Устиньи, сыграли пышную свадьбу, невесту одарили 30 рублями и провозгласили «новой царицей».
Супружеская жизнь
Другие источники указывают на то, что Кузнецов не слишком хотел становиться тестем «императора». Он, как мог, избегал сватов и даже на коленях просил помиловать его дочь, поскольку она «еще молодехонька». Но Емельян, который, помимо тайной жены, возил в своей кибитке еще троих похищенных девиц, был непреклонен. Шестерым священникам, которым предписывалось проводить венчание, было приказано величать Устинью «императрицею Всероссийскою».
После свадьбы девушку поселили в самом лучшем в Яицком каменном доме и приставили к ней «фрейлин» из жен и дочерей казаков. «Всего десять дней я провела с извергом и самозванцем», — скажет позже на следствии Устинья, имея в виду, что Пугачев жил с ней в Яицком с 1 по 11 февраля 1774 года.
Без вины виноватая
Когда в мае 1774 г. в Яицком узнали о разгроме войск Пугачева, на городском собрании постановили связать и выдать атаманов бунтаря правительственной армии. Вместе с военными сдали и Устинью. Ее направили в Оренбург, а затем в Казань, где она давала показания перед Следственной Комиссией. Есть сведения, что в этот период красавица стала наложницей руководителя этого органа дознания, П. Потемкина.
Также была арестована и официальная жена Пугачева, Софья, с малолетними детьми Трофимом, Аграфеной и Христиной. Обеих женщин допросили со всей тщательностью и признали невиновными. В постановлении об их участи значилось: «…отдалить без наказания, в место, предписанное Сенатом».
Тайные арестантки
Однако ни обеих женщин, ни детей вовсе не отпустили восвояси. Правительственный Сенат постановил содержать семью самозванца в крепости Кексгольм, выделяя из казны на каждого человека по 15 копеек в день. Там они все и умерли в заточении. При восхождении на престол нового правителя в России принято было объявлять амнистию. Но ни Павел I, ненавидевший свою мать, ни любимый внук императрицы Александр I не включили ни в чем не повинных женщин и детей в реестр лиц, подлежащих освобождению.
И это более чем удивительно. Ведь казаки, которые принимали активное участие в мятеже, могли пользоваться полной свободой, отсидев в Кольском остроге лишь небольшие сроки. А Устинья, признанная полностью невиновной, провела в заключении 33 года и умерла в ноябре 1808 года. Российское самодержавие было так не уверено в своих правах на престол, что пыталось держать под жесточайшим контролем всех, кого народные массы могли на него посадить. И, как это часто бывает, женщины были лишь пешками в этой сложной политической борьбе.